Как ни парадоксально, но именно с этой смертью смириться оказалось чуть ли не тяжелее, чем со всеми несчастьями, обрушившимися на голову доньи Санчи с момента известия о гибели отца и брата. Уход дона Фернандо казался ей знаком пренебрежения с его стороны, будто бы он врал племяннице на смертном одре, будто бы, добившись желаемого, специально оставил её одну в этом холодном, суровом мире, устремился на встречу тем, кто покинул одинокую девушку задолго до него. Или это она сама приблизила кончину дядюшки, обещав ему тот злосчастный плащ? Может, эта ставшая бесполезной тряпка сулила смерть всякому, кому была предназначена?

Санча плохо помнила, кто увёл её из покоев дона Фернанда, как не помнила она и того, когда это случилось. Ей казалось, что у дядюшкиного одра провела она несметное количество часов, то осыпая его прах проклятьями, то снова извиняясь за всё сразу: за то, что была резка и груба; за то, что была холодна этой ночью; за то, что противилась браку с доном Мигелем... Всё что угодно готова она была обещать, лишь бы Господь вернул ей последнего родного человека, хоть и понимала, что все мольбы бессильны, и от этого лишь чернее становилось на душе у последней оставшейся в живых представительнице славного рода.

Однако же к похоронам донья Санча успокоилась. Супруг опасался новых слёз и истерик, возможно, каких-то безумных выходок во время погребения, но жена приятно удивила его столь несвойственным ей спокойствием и какой-то отрешённостью. Лишь настояла на том, чтобы поверх савана покойного укрыли бархатным плащом. Дон Мигель не стал противиться подобной прихоти, почитая это желание меньшим из возможных зол, и постарался уладить все хозяйственные дела без лишних проволочек, чтобы как можно скорее увезти прочь свою печальную супругу из замка, где та познала столько горестей.

Санча не противилась и этому. С уходом дона Фернандо она и правда смогла сделать то, чего дядюшка добивался столь упорно, греша порой излишней суровостью - решилась похоронить своих мертвецов. Что ж, раз она им больше не нужна (ведь те покинули её с такой лёгкостью), то и она больше не будет ни в ком нуждаться.

Однако же человеческая природа устроена так, что нельзя предаваться унынию и скорби всю жизнь. Так случилось и с доньей Санчей, ибо уже меньше чем через год Господь благословил её и дона Мигеля здоровой малышкой, которую было решено окрестить в честь покойного внучатого дядюшки, Фернандой.

Странное место этот город Кербгард, много людей, жилища скучились и прижались друг к другу, запахи… не всегда плохие, но из-за них не чувствуешь ни земли, ни неба, ни животных. Только море примирило КайДана с этим городом. Море как степь, такое же живое, такое же бесконечное, но страшное в своей непознанности. КайДан постоял на берегу, запомнил его запах и пошёл в Академию. Море пугало, оно жило своей жизнью, и не было в ней места степному орку, совсем.

В Академии всё оказалось просто. Свиток прочитали, попросили подождать, КайДан подождал – он взрослый мужчина, давно уже научился терпению, негоже позорить свой род перед вождями Академии. Потом его позвали к старшему вождю, говорили уважительно, дали слугу, который довёл до места, где теперь ему спать. Объяснил, по каким законам тут живут, дивные законы, но не ему простому шаману спорить – племя послало его учиться, и КайДан будет учиться.

Разложив вещи в одном из углов комнаты - слуга рассказал ему, что в комнате будет жить ещё кто-то – орк решил прогуляться и разведать, где можно поесть. Сосед пока отсутствовал, время обеда давно прошло, но где-то на территории Академии были лавки, в них можно было купить и вещи и еду. Деньги пока были.

Общежитие стояло среди деревьев. Так много деревьев сразу для КайДана было непривычно, между деревьями плохо было видно – враг мог подкрасться незаметно, отчего орк начал нервничать. Вышел на дорожку со скамеечками и кустами по бокам. Кусты не деревья, более привычны степняку, но тоже ему не понравились. И в кустах враги могут прятаться! И как накаркал! Что-то с шумом выломилось из кустов и метнулось под ноги. КайДан от неожиданности покачнулся и мешком свалился прямо на дорожку, задев противника, тут же сгруппировался и откатился в сторону. Принял боевую стойку – ноги согнуты, широко расставлены, корпус согнут, руки наготове. Оружие орк оставил в комнате – его особо предупредили, что убивать никого нельзя, можно вызвать на поединок, а драться только не до смерти и то нежелательно. Но как же тут стерпеть, если на тебя напали? Надо защищаться. И он был готов защищаться.